Введение

Страны постсоветского пространства отметили двадцатилетие независимости. Для большинства из них – формальное, ибо они остаются и спустя двадцатилетие в реальной зависимости от зарубежных капиталов, кредитов МВФ, энергетических ресурсов. Но в любом случае, добилась та или иная страна реальной независимости, являясь субъектом международных экономических отношений, или остаётся их объектом, она неизбежно должна определить свой геополитический курс, иметь возможность противостоять гло­бальным вызовам и рискам. В современном мире и внутренние и международные аспекты деятельности той или иной страны не могут не рассматриваться сквозь призму геополити­ки. Особенно для постсоветских стран, прежде всего тех из них, кто никогда не имел соб­ственной государственности и делает только первые шаги этого строительства.

Итак, что означает термин геополитика, и почему эта категория имеет столь гло­бальный характер и оказывает влияние на стратегический выбор современных стран? Геополитика – это политико-экономическая концепция, в соответствии с которой одна страна или группа стран, используя физические, экономические, политические, воен­ные и дипломатические возможности осуществля­ет в отношении другой страны или группы стран военную, экономическую или гуманитарную экспансию. Примеры, под­тверждающие правомерность такой трактовки – сегодняшние события в миро­вой геополитике. Оккупация странами Запада во главе с США Ирака, бомбардировка странами НАТО Сербии и отторжение ее территории с целью создания страны-сателита. Нако­нец, многодневные налеты натовской авиации в Ливии в нарушение резолюции ООН. Что касается гуманитарной экспансии, то она менее заметна в отличие от бомбардиро­вок, хотя осуществляется с большей последова­тельностью и систематичностью.

Таким образом, именно геополити­ческая методология объясняет многие процессы, происходящие в современном мире. С ее помощью можно лучше понять те противоречия, которые возникают между странами в международной экономике и политике, дать пра­вильную оценку действиям тех или иных стран в условиях глобализированного общества. Экспансия глобальных игроков на мировой арене принимает различные формы.

Основная часть

В самой незначительной степени она связана с территориальными захватами в результате воору­женного нападения, ведения боевых действий за пределами своих стран без санкций ООН. Используются менее радикальные, но более эффективные методы в отношении в первую очередь несостоявшихся в полной мере государств, электорат, а проще говоря, население которых даже не подозревает, что в отношении их страны осуществляется эта экспансия. Достаточно вспомнить так называемые «цветные революции» – оранжевые, тюльпановые, революции роз и т.п., которые, имея под собой некоторую объективную основу, тщатель­но, ни один год скрупулезно готовятся политически, материально, идеологически, а иногда и с силовой составляющей. Сербия, Украина, Таджикистан, Ливия. Синхронность событий на Ближнем Востоке подтверждает продолжающуюся экспансию системы, получившей название в работе А. Негри и М. Хардта «Империя».

«Империя» – последняя и наивысшая стадия капитализма, который принимает форму тотального, глобального, безгранич­ного и вездесущего. Носитель труда в «Им­перии» не рабочий класс, а «множество». Капитал вместо политики использует кон­троль, изымая и присваивая продукт творчества «множества». «Империя» в постмодер­не децентрирована, не имеет метрополий и колоний, но заведомо и изначально плане­тарна и универсальна. «Империя» не знает никаких границ, она общемировое явление, но тесно связана с США. США – генетическая матрица «Империи». Но в «Империи» Америка перерастает Америку. Весь мир становится глобальной Америкой. «Империя» не борется с «другими», ей не надо завоевывать или убеждать в чем-то субъектов экс­пансии, им надо просто продемонстрировать, что они уже внутри «Империи» (или они сами вдруг обнаружат это), ибо она самоочевидна, глобальна, актуальна, безальтерна­тивна. Ее сети пронизывают общество, ее лучи сканируют население, ее передатчики планомерно и непрерывно ведут свое вещание. «Империя» уже здесь и сейчас. Не сего­дня, так завтра.» [1, с. 56-62].

Вместе с тем, экспансия системы, именуемой «Империей» – это не злонаме­ренная политика в отношении только постсоветских государств с целью разрушения самих ос­нов их существования, прежде всего – мировоззренческой основы, самой глубинной сущности народного ядра, ее национальной культуры и традиций. «Империя» осущест­вляет эту экспансию и в отношении всех других стран и народов, в т.ч. своих собствен­ных. Она делает это в силу присущих ей внутренних свойств, она не может быть иной. И эти свойства, несущие разрушение традиционных ценностей народов других цивили­заций, отличных от западных, являются мировоз­зренческой матрицей «Империи». Производная этой матрицы – глобализация как вестернизация, которая навязывает всем, кто попадает под ее влияние, новые ценности, новую культуру, новое самосозна­ние. Ученые называют эту экспансию «нового» диверсией в сфере ценностей. С. Кара-Мурза приводит мнение известного антрополога Конрада Лоренца о жертвах такой ди­версии «Во всех частях мира имеются миллионы юношей, которые потеряли веру в традиционные ценности предыдущих поколений; эти юноши стали беззащитными про­тив внедрения в их сознание самых разных доктрин. Они чувствуют себя свободными, потому что отбросили отцовские традиции, но немыслимым образом не замечают, что, воспринимая сфабрикованную доктрину, они отбрасывают не только традиции, но вся­кую свободу мысли и действия [2, с. 116].

В западных странах труд, работа как ценность, что веками было основой протес­тантской этики, уступает своё место удовольствиям, воздержание – неуемному потре­бительству, семейные ценности – однополым бракам. Все это насаждает «Империя» в странах постмодерна, что вместе с демонтажем других традиционных ценностей дает основание говорить о закате Европы, кризисе либеральной модели, других пессимисти­ческих прогнозах.

В постсоветских странах, прежде всего в России и Украине мировоззренческая про­блема обострена до предела. Девяностые годы ХХ столетия – период криминального на­копления капитала. Формирование капиталистических отношений радикально меняет ми­ровоззрение людей. Вакуум после крушения коммунистической идеологии в считанные годы заполняется новой идеологией – идеологией обогащения, наживы, денег. Поле для гуманитарной экспансии «Империи» расчищено и она не заставила себя ждать. Сказанное Конрадом Лоренцом о крушении традиционных ценностей в полной мере относится и к постсоветским странам. Их демонтаж – уничтожение мировоззренческой матрицы, ибо они – основа созидательной силы народа, справедливо отличает С. Кара-Мурза [2, с. 117].

Чтобы иметь реальную возможность влиять на мировые процессы, быть в числе глобальных игроков, страна должна иметь необходимые средства – экономические, во­енные, природные, людские, дипломатические...

Имеются ли эти средства в России, Украине, других крупных странах постсовет­ского пространства?

Материальный фактор в жизни населения – производная экономики . Прежде все­го по уровню развития экономики судят о геополитическом потенциале страны. Каков же он сегодня в Украине?

Потенциально – значителен, в реальности – низкий. Из развитых республик Сою­за Украина единственная не достигла уровня 1990 года. После провальных девяностых (потеря трех четвертей ВВП), самая нейтральная характеристика украинской экономи­ки – волотильность, а говоря проще, значительная нестабильность. 2000-2004 год рост ВВП в пределах 5-12%, 2005 – падение с 12,5 до 2,5 процентов. 2009 год – наиболее глубокое падение экономики в новейшей истории Украины – 15,1%. Если мировая эко­номика к 2009 году по сравнению с 1990 годом составила 168%, при этом развиваю­щиеся страны выросли на 284%, а страны СНГ – на 117%, то Украина вернулась на уровень 63% [3, С. 4-5]. И не выглядят злой иронией слова Гжегожа Колодко, польско­го ученого и политика, который прогнозирует для Украины возвращение экономики к уровню 1990 года к 2017 году столетия Великой Октябрьской революции [4, с. 76]. Экономика за годы независимости приобрела откровенно сырьевой характер, произош­ла существенная структурная корректировка. Эффективность ее (ВВП на единицу по­требляемой энергии) в 2,5 раза ниже показателя Польши, в 3 раза США и Китая, в 4,5 раза Японии. Структурная деформация за годы «самостийности» усилилась. По срав­нению с 1991 г. резко возросла доля материало- и энергоемких отраслей (горно­металлургической, топлив­но-энергетической, химической и нефте­химии) с 23% до 60%. Доля этих отраслей в украинском экспорте составляет более чем 60%, более 40% приходится на черную металлургию. Эта отрасль использует устаревшие технологии 150-летней дав­ности – 50% стали выплавляется с исполь­зованием доменных печей. В ряде отраслей тенденция деиндустриализации обозначи­лась достаточно четко. Разви­той в советское время военно-промышленный комплекс сохраняет некоторый уровень в большей степени благодаря кооперации с Россией.

Каковы же позиции в геополитике Российской Федерации? Экономический уровень 1990 года превзойден в 2008 году. Страна добывает 600млн.тонн нефти, триллионы куби­ческих метров газа, являясь крупнейшим мировым экспортером энергоресурсов, уровень ВВП на душу населения по ППС – в 2,5 раза выше, чем в Украине, валютные запасы ко­леблются в пределах $500млрд. Страна, хотя и уступает по многим позициям США, Ки­таю, Японии, остается достаточно авторитетным геополитическим игроком. Ядерная дер­жава, член «G-8» и «G-20», входит в объединение БРИКС, объединяющем пять наиболее динамично развивающихся экономик. Внешне геополитические позиции выглядят вполне пристойно. Но только внешне. Ибо многие из бед, постигших в последние двадцать лет экономику Украины в полной мере присущи и РФ. Прежде всего, экономика.

За последние 20 лет и здесь она приняла откровенно сырьевой характер и главной опасностью эксперты называют «сырьевое проклятие», препятствующее нормальному развитию страны. Доля сырьевых товаров в экспорте за последние 10 лет выросла с 67% до 84%, в обрабатывающей промышленности уровень базового 1990 года так и не восстановлен, износ оборудования в машиностроении такой же как и в Украине – 70 и более процентов. Разрыв между богатыми и бедными в РФ еще более глубокий, по­скольку «олигархат» жирует на спекуляции энергоресурсами. Десять наиболее богатых представителей бизнеса в 2010 году владели почти 14% ВВП всей страны. Их совокуп­ные доходы составили $185 млрд с приростом прибыли за год на $46млрд. Число дол­ларовых миллиардеров в стране увеличилось с 24 в 2004 году до 114 – в 2011 году.

Сходные проблемы в России и Украине не удивительны, поскольку эти вчера еще ведущие республики Союза входили в единый народно-хозяйственный комплекс и по многим направлениям тесно в нем взаимодействовали. Разрыв этих отношений обусло­вил многие потери в различных областях.

Но особенно тревожным является значительное отставание этих стран в исполь­зовании современных технологий – электроники, робототехники, био, информацион­ных, нано и компьютерных технологий.

Все эти проблемы значительно ухудшают возможности России и Украины проти­востоять вызовам и рискам ХХІ столетия, обеспечивать стратегическую безопасность своих стран в условиях, когда международные отношения все чаще подвергаются не­правовым деформациям. Право сильного, двойные стандарты, используемые рядом глобальных игроков, реально угрожают суверенитету тех стран, которые сегодня в силу ряда геополитических и геоэкономических причин не могут реально противодейство­вать давлению и скрытой экспансии «Империи».

Вместе с тем, геополитика, как и геоэкономика подчас рождают такие сценарии, которые вчера еще казались абсолютно нереальными. Глобальные процессы, развившие­ся в последние 5-7 лет (мировой кризис, начало которому положил в 2008 году финансо­вый крах крупнейших международных институтов, оккупация и боевые действия Запада в отношении ряда нефтедобывающих стран, валютный кризис в странах ЕС) усилили геополитическую и геоэкономическую нестабильность в мире. Конечно же эти процессы вызревали десятилетия, но под влиянием убыстря­ющейся глобализации, они выходят из-под контроля мирового сообщества. Сегодня становится понятным, что при сохранении сложившейся в ХХ веке системе междуна­родных политических и экономических отно­шений, глобальные проблемы будут лишь углубляться, современное миро­устройство бу­дет еще более нестабильным. Мировое сообщество не находит адек­ватных мер для пре­одоления углубля­ющихся противоречий – политических, экономических, социальных... Это не под силу ни отдельным государствам, даже таким мощным как США, ни объеди­нениям, как ЕС, ни международным институтам как ООН или МВФ.

В этой связи представляют интерес взгляды известного американского политолога З. Бжезинского, (скорее их эволюция), которые он озвучил в 2011 году, вначале на «Мировом Политическом Форуме» в Ярославле, а затем, в октябре – в Нормандии на вручении ему премии А. Токвиля. Интерес вполне оправдан, если учесть, что З. Бжезинский не только формулирует идеи, но оказывает немалое влияние на формирование международной политики США и ЕС. По словам политолога сегодня мир, социально и политически превратился в одно игровое поле, на котором превалируют три динамиче­ские реальности: глобализация, «интернети­зация» и дерегуляция. Запад находится в упадке, мощь Востока растет. Финансовая сфера спекулятивна, инвестиции определя­ются меркантильным эгоизмом. Противостоять современным вызовам и рискам даже мощному государству не по силам. Поэтому необходима эффективная политическая кооперация, которая может стать результатом широкого консенсуса в т.ч. на основе глобального базиса. Это освежит и придаст новое значение понятию «атлантическое сообщество». Далее, что самое удивительное, З. Бжезинский видит в этом сообществе, пусть через 2-3 десятилетия вместе с Украиной и Россию. Более того, политолог под­черкивает, что Россия сегодня открыта миру как никогда ранее. И чтобы стимулировать Россию к более близкому вовлечению в сферу влияния Запада, следует усилить поли­тику подбадривания Украины к тесным связям с ЕС, что практически важно для при­общения России к «атлантическому сообществу» [5]. Это не просто эволюция взглядов извест­ного ученого, а прямо таки противо­положная позиции по поводу места России в геополитическом пространстве. Ведь хорошо известно, что З. Бжезинский обосновывал совсем недавно иные позиции в отношении этой страны – необходимость ее дезинте­грации, раздробление на малые страны в соответствии с испытанным в течение не од­ного столетия принципом «разделяй и властвуй». И вдруг такой поворот! Чем же вы­звана такая трансформация? Многими причинами. Геополитически ХХІ век – век борьбы субъектов мирового хозяйства за ресурсы и рынки сбыта. Россия – мировая кладовая ре­сурсов и потенциально немалый рынок товаров и услуг. Возможность использования этого потенциала для Запада – вовлечь Россию в «атлантическое сообщество», ибо распад стра­ны, расчленение ее по прежним западным лекалам привело бы к беспрецедентному хаосу с более отрицательными последствиями в т.ч. и для Запада, чем при распаде Союза. Далее, приглашение России к западному партнерству – попытка лишить ее геополитической са­мостоятельности, той роли, которую она призвана обрести в недалеком будущем как сис­темообразующее ядро «Евразийского проекта», недавно озвученного В. Путиным. Сим­птоматично, что З. Бжезинский, выражая надежду на будущее растворение России в За­падном сообществе, но понимая роль российского лидера для судеб России, замечает, что это не может случиться при президенте В. Путине [5].

Другая причина озабоченности Запада в отношении России, как возможного в бу­дущем субъекта объединенной Европы – изменение соотношения сил в мире не в поль­зу атлантического сообщества. Во-первых – феноменальный рывок Китая, превращаю­щегося во вторую экономику мира; во-вторых – все более реальным становится проект БРИКС, что не может не беспокоить Запад, поскольку Китай, Индия, Бразилия, Россия, ЮАР уходят из под влияния «Империи»; в-третьих – не менее реален проект ЕЭП, по­тенциал которого достаточно велик, чтобы стать экономической основой ЕвроЗЭС – геополитического проекта для стран СНГ.

Что касается Украины, то она сегодня на раздорожье. Бесспорно, Запад нуждается в Украине. По З. Бжезинскому – как средство стимулирования Западного вектора в Российской политике – во-первых, в качестве объекта поглощения- во-вторых. В по­следнем качестве Украина будет использоваться объединенной Европой как рынок сбыта своей продукции, и как источник квалифицированной рабочей силы. Тактически, сегодня Украина интересна Западу как противовес России. Любые попытки сближения этих исторически близких стран – экономи­ческие, полити­ческие, культурные – вызы­вают не только резкое неприятие ЕС, но и бесцеремонное давление на руководство Ук­раины. Можно только догадываться насколько сильно это давление, если посторанжевая админист­рация вопреки предвыборным лозунгам не перестает уверять еврочинов­ников о безальтернативности прозападного выбора Украины. Более того, нередко укра­инские политики( независимо от партийных цветов и предпочтений) говорят о цивили­зационном выборе, имея ввиду возможность будущего присоединения Украины к ЕС. Тем самым, демонстрируя полное непонимание используемой терминологии. Понятие «циви­лизационный выбор» – абсолютный нонсенс со всех точек зрения. Выбор можно делать во многих сферах общественной жизни, но не в сфере духовной культуры наро­да, которая складывается веками и тысячелетиями. Национальная идентичность, выра­жаясь в традициях, обычаях, менталь­ности, составляет духовную матрицу народов ми­ра, каждого – свою. Для России и Украины ценности восточно-славянской православ­ной цивилизации, которая складывалась с конца первого тысячелетия н.э. – периода Крещения Руси, навсегда остаются духовно-нравственной основой двух народов, их цивилизационной идентичности.

Это хорошо понимают и на Западе, прежде всего в среде ученых, чьи исследова­ния базируются на объективном анализе общественных закономерностей, а не сиюми­нутной политической конъюнктуре. Сэмюэль Хантингтон, солидаризируясь в извест­ной работе «Столкновение цивилизаций» с Джоном Моррисоном, приводит мнение по­следнего о том, что «российско-украинские отношения значат для Восточной Европы то же самое, что франко-немецкие для Западной. Точно также, как последние две стра­ны образуют ядро Европейского Союза, первые две являются стержнем, необходимым для единства православного мира» [6].

На сегодня с прискорбием следует отметить: стратегическое партнерство, как по­казывает практика отношений России – Украины после 2010 года, не получило ожи­даемого развития и объяснять это инерцией принятых в «оранжевый» период украин­ской администрацией решений совершенно неправомерно, ибо неоднократные заявле­ния новой администрации Украины о европейском выборе недвусмысленно свидетель­ствуют – геополитический вектор страны на обозримую перспективу определен. Все попытки российского руководства как-то повлиять на изменение этого вектора – ди­пломатические, экономические, гуманитарные – успеха не имеют. Нередко эти попыт­ки трактуются на Украине как силовое давление с использованием «газового» шантажа, что еще больше отдаляет эти страны друг от друга.

Закономерный вопрос, разве Россия не стремится к тому же, что и Запад – удер­жать Украину в сфере своего влияния?

Конечно же стремится. И не всегда находит для этого выверенные решения, что еще больше усложняет российско-украинские отношения. Главный вопрос, с какой це­лью Россия стремится удержать Украину в постсоветском интеграционном пространст­ве? Если быть объективным, надо признать, она не имеет никакого отношения к припи­сываемой ей либералами-западниками и национал-радикалами агрессивной попытке поглотить Украину, что невозможно в принципе, даже, если бы такое стремление су­ществовало. Украина нужна России, как и Россия Украине для сложения производи­тельного потенциала в широком смысле, что даст возможность получить синергетиче­ский эффект в осуществлении модернизацион­ного проекта в этих странах.

Сегодня межгосударственные отноше­ния ЕС – Украина, Россия – Украина, ЕС – Россия сконцентрированы в дилемме: Зона свободной торговли Евросоюза(ЗСТ ЕС) – Таможенный Союз Белоруссия, Казахстан, Россия ( ТС).

Какие преимущества получает Украина при вступлении в ЗСТ ЕС, кроме призрачной перспективы некогда стать членом Евросоюза? Ни в одной публикации на эту тему ника­ких конкретных цифр не приводится, поэтому стремление Украинс­кого руководства примкнуть к ЗСТ ЕС по мнению многих экспертов – чисто политическое. Кроме того, сам термин «зона свободной торговли» таит в себе лукавство. Он не означает свободного дос­тупа на свои рынки членов ЗСТ. Существует значи­тельный список изъятий и ограничений, под которые попадает в Европе Украина. А если учесть низкую конкурентоспособность многих товарных групп украинского производства, результат нетрудно предсказать.

«Европейцы осознано и целе­направленно подталкивают Украину к неоправданным уступкам в виде заключения несбалансированного соглаше­ния о ЗСТ. В этом документе изначально закладываются «убийственные» для стратегических отраслей украинской экономики положения. В свою очередь Брюссель не скрывает, что заинтересован вобрать в себя только те сегменты украинской экономики, которые будут укреплять экономиче­скую мощь Евросоюза. На первом месте здесь стоят поставки сырьевых ресурсов и укра­инские рынки сбыта для продукции европейских производителей» [7, с. 2].

Что касается ТС, то выгода Украины в случае вхождения в него измеряется суммой в $6-9 млрд. Но в межгосударственных отношениях эффект определяется не только в дол­ларах или евро, особенно когда речь идет о государствах, которые столетия были единой страной с близким языком, культурой, ментальностью. Конечно же, эти ценности для рын­ка цены не имеют. Поэтому $6-9 млрд для Украины – это сумма весьма существенна – плюс 4-6% ВВП ежегодно. Но главное, игнорирование ТС вместо плюса дает значитель­ный минус. ТС вводит защитные меры от товаров третьих стран. Это означает, что Украи­на не сможет продавать свои товары на российском рынке, ибо ТС вводит высокие тамо­женные тарифы, антидемпинговые меры и т.п. в отношении не членов союза.

Приведем один пример. По подсчетам экспертов, только защитные меры ТС в от­ношении украинской трубной продукции могут обойтись Украине до 5 млрд долларов прямых и косвенных (например, за счет снижения грузооборота и убытков для транс­портников) потерь в год.

В частности, бывший советник по экономическим вопросам первого и второго пре­зидентов Украины Олег Соскин в комментарии для агентства «Новый регион» заявил: «Ограничение экспорта украинских труб – очень негативный симптом для экономики. Удар по этой отрасли, основной объем которой поставлялся в РФ, будет колоссальным. Реально это миллиарды долларов потерь. А точнее уже до конца года мы потеряем 2-3 млрд. долларов». «Это удар России по Ахметову и Пинчуку, затем по перевозчикам, транспорту. И по всей экономике – это не менее 4-5 млрд. долларов ежегодно» [8, с. 7].

Поскольку вступление в ЗСТЕС широко открывает рынок Украины для стран Ев­росоюза, отечественный бизнес понесет значительные потери, ибо, его продукция ста­нет не конкурентоспособной, а реализовать свои товары в странах ТС будет нельзя. Этого не могут не понимать в Украине.

Потому в правительстве, администра­ции президента ищут возможности как-то смягчить ситуацию. Россиянам предложена формула 3+1. Неприкрытый смысл этой формулы – получить преимущества и преференции, которыми пользуются члены ТС, не вступая в него, т.е. не беря на себя их обязательств. Как свидетельствуют СМИ, ру­ководство стран ТС весьма прохладно приняло инициативу украинцев. Непонимание между «стратегическими» партнерами усиливается. В том числе стремлением прави­тельства Украины принудить Россию снизить цену на газ, т.е. пересмотреть контракт, подписанный «оранжевым» премьером. Россияне не против, но требуют компенсаций, на которые Украина идти не готова. Все это, бесспорно, усиливает напряженность ме­жду двумя странами, несмотря на дружественную риторику, к которой прибегают их руководители при личных встречах.

В этих условиях остается пока без ответа вопрос, имеющий историческое значе­ние: возможен ли экономический и модернизационный альянс России и Украины. Его ставит в своей пространной статье Т. Гузенкова, руководитель Центра исследований стран СНГ и Балтии, Российского института стратегических исследований [9, с. 3]. Это достаточно интересное исследование базируется на материалах экспертных оценок украинских и российских специалистов – (экономистов, бизнесменов, представителей администра­ции разных уровней – по 15 человек с каждой стороны) в отношении воз­можностей и готовности модерни­зационного альянса. В результате опроса автор мате­риала приходит к однозначно пессимистическому выводу – сегодня ни возможностей, ни готовности к этому у сторон нет. Причем, эксперты продемонстрировали разные ти­пы сознания и осознания. В ответах украинских экспертов, отмечается в статье, про­явилась противоречивость, пессимизм, амбивалент­ность, депрессивный элемент. У российских к проблемам – более спокойное отношение, (прямолинейность, оптимизм), но и примитивные представления. В результате автор делает весьма неоптимистиче­ские выводы «Украинцам и россиянам не хватает реалистического взгляда на будущее и те испытания, которые предстоят человечеству уже в недалекой перспективе. А что касается Украины, то она пока так и не стала «европейской державой», но при этом на­столько далеко дистанцировалась от России, что здесь уже и не рассчитывают на тес­ное сближение и особую инициативу правящего класса Украины в деле построения мо- дернизационного альянса
[9, с. 3].

Заключение. (Conclusions).

В результате такое отчуждение, делает еще один вывод автор цитируемого мате­риала, способно только умножить техническую отсталость и социальную депрессию обеих стран. Может эта перспектива, ее осознание и станут поворотным моментом к воз­рождению интеграционной составляющей отношений на постсоветском пространстве?

Какие общественные круги заинтересованы в отчуждении некогда двух, под­линно братских народов? В России их назвать трудно, ибо там идея славянской со­лидарности и не исчезала. В Украине это политическая элита и крупный бизнес, стремящийся получить признание своей «европейскости» в глазах западной общест­венности, интеллектуалы-западники, национал-радикалы. То есть, это та тонкая прослойка общества из тех, кто выиграл и выигрывает от такого отчуждения двух стран – материально и статусно.

Но законы экономики и рынка неумолимы. Как только станет ясно большей части электората, что отчуждение славянских постсоветских стран и народов ведет к неумо­лимой деградации, вынуждены будут протрезветь и политическая элита, и бизнес, и интеллектуалы-западники в России и Украине. И тогда евроинтеграционные устремле­ния перестанут подменять национальную идею, наступит зрелость государств и сфор­мируется способность к прагматическому курсу.

Сколько времени понадобится, чтобы осознать трагичность сегодняшнего отчуж­дения, сказать сложно. Но если судить по скорости возрастающего отставания России и Украины от развитых стран, подрывающего их возможности противостоять вызовам ХХІ века, далеким оно не будет.